Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li

Бледный, Лу Няньци вышел из комнаты на рассвете следующего дня, он держал в руках ветки, что оставил ему Шицзю, чёрные как смоль глаза, лишённые блеска, очень долго вглядывались в направлении Каменного Чжана. Он сказал медленно:

— Если тебя не затруднит, можешь ли вырезать для меня две деревянные таблички?

Хотя он был резчиком по камню, но умел вырезать и кое-что из дерева, просто не так ладно, как из камня.

Остолбенев разом, Каменный Чжан кивнул.

Сюэ Сянь подал голос, напоминая:

— Ты лишь кивнул, он не видит.

Поражённо уставившись, Каменный Чжан какое-то время рассматривал глаза Лу Няньци; не осмеливаясь болтать лишнего, он сказал только:

— Конечно, могу.

Он прожил в уезде Волун уже столько лет, и хотя нельзя сказать, что был близко знаком с семьёй Лу, но более-менее встречал их, считай, знал. И услышав, что сказал Лу Няньци, он, разумеется, понял, что тот хочет вырезать. Этот Каменный Чжан был опытным мастером, к тому же обрабатывать дерево было легче, чем камень, и на то, чтобы выстругать две заготовки под таблички с именами покойных и с обеих сторон выгравировать на них соответствующие узоры, не ушло много времени.

— Какие вырезать слова? — спросил Каменный Чжан.

Лу Няньци ответил:

— На одной насеки «Покойный отец Лу Юань».

Каменный Чжан сделал, как он сказал. Внимательно и аккуратно набросал иероглифы, далее по чуть-чуть вырезал, затем сдул опилки и спросил:

— А на другой?

Замолчав, Лу Няньци не заговаривал долгое время.

Что насечь на другой? Полное имя? Шицзю прожил недостаточно, не успел получить надлежащего имени — нечего было вырезать. «Шицзю» же было всего лишь простым детским именем, с которым он рос, не более, на свете тысячи десятков тысяч Шицзю, что вступили в Жёлтый источник, если назвать это имя, неизвестно, не обознается ли владыка Янь-ван[96]. Более того, он не хотел вырезать имя Шицзю, словно как только оно будет написано, его всегда холодный, не особенно обращающий внимание на других — и всё же не пожалевший отдать ему свою судьбу старший брат тотчас в самом деле исчезнет навсегда.

— Забудь, другая пусть будет пустой, без надписи, — заговорил Лу Няньци внезапно, а после взял таблички духов из рук Каменного Чжана. Он на ощупь нашёл в шкафу траурный платок, не позволяя другим помочь, собрал немного простой одежды и, тщательно завернув таблички духов, завязал узел.

Закончив со всем этим, он со свёртком в руках сел за стол четырёх бессмертных, коснулся веток и сказал в сторону Сюэ Сяня:

— Я знаю, что вы хотите сделать, узнал сразу, как раскрыл глаза. Я погадаю для вас вместо Шицзю, но моё гадание, вероятно, не настолько точно, как его. Только попрошу вас об одном — помогите мне похоронить Шицзю.

Пусть даже он во что бы то ни стало не желал полагаться на других, всё же погребение было не тем, с чем полуслепой человек может справиться в одиночку.

— Запросто, — ответил Сюэ Сянь.

Отрез чёрной ткани, что дал Каменный Чжан, всё это время был убран в потайной мешочек на поясе Сюаньминя, только сейчас его достали и расстелили на столе, чтобы Лу Няньци мог погадать на нём.

Затянутые лёгкой поволокой, глаза Лу Няньци пристально всматривались в чёрную ткань, рассыпав по столу мелкозёма, он поддерживал ветки, медленно выводя черты. От движений и до выражения лица — во всём виднелась тень Лу Шицзю, как будто в одном бренном теле жили две личности.

Закончив выводить, он поднял руку и мягко коснулся мелкозёма, брови его чуть нахмурились, когда он задумался на миг.

— …Пожалуй, я всё же не обладаю такой же силой, как Шицзю, могу только определить, что сейчас тот человек на противоположном берегу реки, я могу увидеть примерные очертания, но не назвать конкретное местоположение, возможно, если приду в то место, смогу узнать.

С этими словами он заново разровнял мелкозём на столе и погадал ещё раз, результат оказался точно таким же.

Однако для него такой итог, похоже, вовсе не стал неожиданностью, он лишь хлопнул по свёртку на столе и сказал:

— Если не отвергнете меня как обузу, я мог бы пойти с вами.

В конце концов, в уезде Волун в живых не осталось никого, с кем бы он был связан кровью, близкие умерли — и корни оказались вырваны, он мог жить где угодно.

Разумеется, все были рады попутчику, что может нагадать историю по вещи. Они уже задержались в уезде Волун на несколько дней, и нельзя было постоянно откладывать отбытие, так что в рассветный час они похоронили Шицзю рядом с могильной насыпью Лу Юаня.

Лу Няньци преклонил колени перед могилами, отбил каждой три поклона, затем с бледным лицом стряхнул с себя глину и, неся за спиной таблички духов, отправился в путь вместе с Сюаньминем и остальными.

Когда они взошли на пассажирскую лодку, чтобы переправиться через реку, небо потемнело и пустился сильный снегопад.

Бескрайний мелкий снег равно ложился и на свежее безымянное захоронение в горах, и на навес одинокой лодки, равно укрывал и Жёлтый источник, и суетный мир; как будто необъятное прощание — и с безымянным духом, и с далёкими путниками.

Самая глубокая тоска, самое непримиримое горе в этом мире, вероятно, именно в том, что тебя больше нет. Ничего. Я стану тобой, я заберу тебя с собой.

С этих пор время не помеха. Сквозь тысячи гор разделим один путь, через тысячи рек переплывём в одной лодке.

Арка 3: Бесконечно. Глава 36: Театральная труппа (1)

Округ Аньцин и уезд Волун разделяла одна лишь река, и в особенно ясную погоду, стоя на берегу в Волуне, можно было смутно разглядеть горные вершины на противоположной стороне. Когда ветер тих и волны спокойны, чтобы переплыть на лодке, нужно всего один-два шиченя[97].

Однако сейчас сыпал сильный густой снегопад, и раньше, чем они преодолели половину пути, река уже стала сплошь безбрежно-белой, казалось, будто среди бескрайнего простора осталась только их одинокая лодка. Направлять её было делом крайне сложным, так что и скорость, естественно, снизилась.

Лодочник был хорошо знакомым, прежде, когда Сюэ Сянь с остальными собирались посетить остров Фэньтоу, они наняли именно его лодку. Вероятно, он был добряком и, после того как в прошлый раз получил от Сюаньминя так много денег, чувствовал себя крайне неловко. На